Из-за ряда причин, включая драматические повороты судьбы, я засела дома. В отсутствие работы мне нужно было лекарство, способное превратить грохот кастрюль в «кулинарную музыку». Принимаю проверенное средство, ведь только зазеваешься, быт пережуёт тебя и выплюнет.
Романы Джоанн Харрис – своего рода неотложная помощь.
Пять четвертинок апельсина, Джоанн Харрис
«Ежевичное вино» было самым эффективным средством, способным наполнить каждый обычный день «будничным волшебством».
С тех пор как я впервые познакомилась с тем самым "вином" Джоанн Харрис, мой маленький участок обзавелся розмарином,
лавандой, тимьяном.
Я прочитала почти все романы этой эксцентричной англичанки с примесью французской крови (или ведьминской, кто ее знает).
Пять четвертинок апельсина, Джоанн Харрис
Пять четвертинок апельсина, Джоанн Харрис
Не все её опусы «бытолечебны». Более того, я радикально расхожусь с ней в религиозных взглядах. Мне смешно наблюдать противостояние её любимых героев «замшелому, ханжескому христианству». Я не жила во «французской глубинке». У нас же тут, на постсоветском пространстве «неформатным» выглядит как раз ортодокс.
Об издании.
Пять четвертинок апельсина, Джоанн Харрис
У меня томик в твердом переплёте, 2009 год, серия "Мона Лиза", Издательский дом "Домино" и издательство "Эксмо".
Пять четвертинок апельсина, Джоанн Харрис
Пять четвертинок апельсина, Джоанн Харрис
я не знаю французского, но мне кажется, что название романа переведено дословно. Тот случай, когда не понадобилось искать равноценную идиому. Он "цепляет". Поневоле ищешь подтекст.
Роман «Пять четвертинок апельсина» на мой взгляд интересен тем, что в основу сюжета положены драматичные и не совсем ожидаемые события, по крайней мере «ретроспективная часть». Не открывая сути, скажу, что Харрис через воспоминания главной героини погружает нас во временной период второй мировой войны. Мир французской глубинки видим глазами простого обывателя, ребёнка.
Однако же жителей бывшего СССР может шокировать угол зрения на события. Именно это и произошло со мной.
Как бы уже далеко не отстояли события войны от нас, живы в моей памяти воспоминания моей бабушки, которая, очевидно, была ровесницей главной героини и в период оккупации была также подростком.
Много отличий в воспоминаниях французской девочки из захолустной деревни Ле-Лавёз, что стоит на Луаре и украинской девочки из маленького села в Миргородском районе. Но, кое-что роднит этих барышень, виртуальную и ушедшую в мир иной, мою любимую и реальную бабулю – это передача памяти о прошлом через бытописание.
Мы, особи женского пола, существа земные, зачастую держащиеся за почву корешками, да простят меня «эфирно-зефирные» романтические барышни, сама себя такой некоторое время воображала, но «розовые очки» не удалось мне поносить. Крестьянская кровь вопиет. Я хочу сказать, что подробности, передающие быт, атмосферу иного времени, традиции, всегда сообщают нам об эпохе больше, чем любые пафосные общие высказывания. Иногда взгляд на бабушкины вышивки говорил мне больше, чем её слова.
Так вот, колоритное бытописание – самая лучшая часть романа. Из-за этого и читаю книги Харрис.
Аутентичные блюда, особая атмосфера никогда не виденной мной чужой и оттого заманчивой глубинки – вот она, неотложная помощь от наваливающейся депрессии, запущенной движением домашнего ослика, бредущего по кругу.
Пять четвертинок апельсина, Джоанн Харрис
Пять четвертинок апельсина, Джоанн Харрис
Фрамбуаз - малинка, даже имена героев съедобные.
Писательница всегда "закинет затравку", заинтригует.
Пять четвертинок апельсина, Джоанн Харрис
Но наследство может оказаться вовсе не тем, что мы ожидаем.
Не чужды Джоанн Харрис детективные линии и психологические "клубки".
Почти во всех романах сюжет динамичен, этот - не исключение.
Взлелянная "пером" писательницы главная героиня обычно может быть охарактеризована так: упрямица, обязательно впадающая в состояние противостояния - обществу (чаще местному), семье, матери...
Тексты полюбившихся авторов я периодически перечитываю, сравниваю впечатление первого раза с последующими.
Увы, флёр "первого раза" рассеялся. Я уже знаю, чего от «авторки» ожидать, знаю все её, на мой взгляд искушённого читателя, «слабые места». Как бы я ни была очарована «гастрономическими» описаниями, стали роиться крамольные мысли: а точно ли в знойном августе-сентябре (урожай, учёба), в сухую погоду собирают грибы?
Точно ли будет вкусно, если воспроизвести рецепт:
…Замочить репчатый лук и лук-шалот в оливковом масле, добавив свежий розмарин, грибы и небольшой лук-порей. Добавить пригоршню сушеных помидоров, базилик и тимьян. Четыре анчоуса разрезать вдоль, положить в кастрюлю. Оставить на пять минут...Добавить чашку белого вина и отварной рассыпчатый картофель. Добавить кулинарных обрезков — остатки бекона, мяса или рыбы — и столовую ложку растительного масла. Тушить на самом слабом огне десять минут, не мешая и не поднимая крышки... Добавить сырого, незамоченного пшена и убавить огонь. Держать под крышкой десять минут, не помешивая пока не пустит сок. Слить в неглубокую посуду смазать маслом и запечь, чтоб хрустело.
Особенно задело меня то, как Фрамбуаз-девочка обращалась с уловом, гниющие развешенные на столбах рыбки в голодное время - это странно.. Старожилы Таманского полуострова рассказывали, что рыба из залива во время ВОВ была драгоценна – помогла выжить. Её ели, а высушив ту, что пожирней, использовали для освещения и даже топили ею. Так что разные ощущения возникают от описания оккупации фашистскими войсками в романе о французской глубинке и от того, что я знаю о жизни на занятых врагами территориях в нашей стране. Или у «лягушатников» и правда было полегче, или автор мало ориентируется в теме.
Иногда внутрисемейные взаимоотношения героев мне не понятны, мотивация поступков для меня не очевидна. Но, возможно, мой личный опыт отличается от опыта других людей и описываемое возможно и даже бывает.
Не могу не поделиться своим мнением по поводу взаимоотношений между персонажами в романе. Сколько бы не наблюдала писательница, с трудом сдерживая своё восхищение «антиклерикальной» и даже «антихристианской» дерзостью своих любимых героинь, не могу не констатировать: ЛЮБОВЬ, важнейшая христианская добродетель, наполнила бы смыслом жизнь семьи Дартижан. Странная жестокость родных по отношению друг к другу удивляет.
Подведу небольшой итог свои "рассусоливаниям".
Рекомендую Пять четвертинок апельсина, Джоанн Харрис любителям атмосферы "глубинки" с яркими национальными особенностями, экзотичными для жителей постсоветского пространства, поклонникам описаний аутентичной гастрономической стороны жизни и любителям садоводам-огородникам, нуждающимся во вдохновении.
Желаю вам аромата прованских трав в овевающем лицо ветре странствий!
