Черная комедия, связанная с мистическим опытом, контактами между мирами живых и мертвых – сложный жанр. Выбрать его для дебюта может только очень безрассудный, или крайне недалекий человек. Режиссер фильма про танец маленьких сельдей Александра Лупашко – отнюдь не безрассудна. Не хочется навешивать на дебютантку ярлыки и называть ее недалекой, тем более это было бы явным оскорблением для всех недалеких людей.
Поэтому просто констатирую факт, что ей не свойственно задумываться. Причины этого мне неизвестны, может быть она не умеет это делать, а может просто не хочет, может родилась такой или стала в результате травмы. Вот у героини ее фильма с детства травма, психологическая, от нее отец сбежал, в ходе фильма она пытается ее проработать, почему режиссер фильма не следует примеру своей героини и не пытается избавиться о явных последствий своей предположительной травмированнности, я не знаю.
Повторюсь, ее недалекость – это не моя оценка, это легко доказуемая данность. Ну, например, есть такой актер Павел Майков. В фильме он играет отца главной героини, действие происходит в двух временных планах, разница между которыми лет двадцать. Павел Майков скорее всего одно время вел не очень здоровый образ жизни, может и сейчас ведет, у него это на лице написано. Поэтому сложно ожидать, что он будет убедительно смотреться в роли тридцатилетнего мужчины, он и для роли пятидесятилетнего мужика, точнее трупа пятидесятилетнего мужика ,смотрится староватым. Что делать? Может позвать на роль героя в молодости другого исполнителя, помоложе, но похожего на Майкова по типажу? Решение Лупашко – надеть на Майкова дурацкий парик. С париком Майков живой и молодой, без парика – мертвый и старый. Логично? А вот героиню Александры Бортич, девушку по милому прозвищу Селёдка, в детстве играет другая актриса. Почему бы Бортич не сыграть юную Селедку, надев парик из рыбьей чешуи или побрившись на лысо?
Или вот еще пример из незадумчивых придумок авторов фильма. Показывается, что в провинции у людей с деньгами так себе. Еще рассказывается, что люди там откладывают деньги на похороны. Вопрос: может ли при заданных условиях случиться, что в провинции возникнут сложности с похоронами «платежеспособного» покойника? Ответ лупашек и прочих соавторов многих удивит. Сюжет фильма основан на том, что деньги на похороны есть, а вот получить их никто не хочет, из-за выходных, отпусков, запоев и т.п. Может авторы фильма хотели показать, что люди в провинции потому бедные, что зарабатывать не хотят? Не знаю, и знать не хочу.
И еще один момент, который мне показался занятным. Вот вы снимаете кино с очевидным посылом, что нужно уметь прощать близких людей, иначе потом будет слишком поздно, а параллельно весь фильм происходит глумление над мертвым телом того, кого вроде хотят простить. Авторы фильма не видят в этом некого противоречия?
К Лупашко у меня вопросов нет, надеюсь ее дебют в кино станет ее лебединой песней в нем же. В любом случае просмотра следующих ее творений я буду избегать. Но судя по титрам фильм снят он не на те деньги, которые Лупашко нашла на улице, получила по завещанию, украла у прохожих. Их ей официально выдали, это деньги из налогов, которые платят, в том числе, и люди из провинции. Которых Лупашко изобразила ограниченными, убогими бандюгами и алкоголиками. Это разумно? Мне кажется, что если девушка хотела снять фильм про то, как дочь приезжает на родину хоронить отца, а у нее выходит неумная пародия на «Груз 200», то это не должно быть проблемой налогоплательщиков. Хотя я могу ошибаться.
