Как написала одна моя безграмотная одноклассница на своей страничке ВКонтакте, "само пративаречие". Закончив "У войны не женское лицо", Светлана не могла смотреть на мальчика с разбитым носом. Её тошнило при виде рыбы, которую выловили рыбаки. Её угнетало насилие. Она настолько прониклась рассказами женщин, что после этого не хотела второй раз писать о войне. Стонала, жаловалась, не хотела... И рванула в Афганистан! Где были уже не рассказы, а настоящие боевые действия. Стала говорить с матерями, жёнами погибших солдат, общаться напрямую с афганцами, которые не сорок лет назад пережили ужасы войны, а только что. Прямо сейчас. Ну вот как понять её логику?
Я уже писала про недостатки слога Алексиевич и не хочу повторяться, но о журналистской этике снова замолвлю словечко. Алексиевич правильно подняла тему. Солдат-афганцев забыли и даже начали говорить, что они там чуть ли не разбойничали в ДРА. Но в одном месте она понесла какую-то чушь. Солдат пошёл лечить зубы. Их надо было вырывать. А парень только что после контузии. Речь отнялась. И, сидя в кресле у стоматолога, он вдруг внезапно заговорил. Врач удивилась. Сидит парень в кресле, у него полный рот крови, а он говорит. Я тоже бы удивилась. Без задней мысли и без желания как-либо задеть пациента. Врач простодушно и изумилась: "У него полный рот крови, а он ещё говорит!" Так вот, как пишет Алексиевич, это был какой-то завуалированный упрёк, злое, нескрываемое отвращение. Как будто эта врач знала, что пациент был в Афгане (ну, это можно определить, у афганцев особый взгляд), люто ненавидела его за это и, обладая поэтическим даром, пыталась уязвить иносказательно. А как тут можно уязвить? Полный рот крови (ладно бы ещё руки по локоть в крови, а тут вообще что к чему?), а он ещё смеет говорить! А что ему, молчать после Афгана? Вообще ни слова не говорить? Чушь какая-то. Ладно. Так вот, как пишет Алексиевич, она не хочет называть людей, с которыми успела пообщаться. Чтобы им не кинули такой упрёк. Что у них, мол, полный рот крови, а они ещё говорят. И называет все имена! И кто кем был на войне, кто чья мать, чья жена. Гениально, Светлана!
Ей постоянно звонит один и тот же человек. Который то ли не в себе, то ли ли пьян, то ли два в одном. Несёт какую-то ахинею. Слетел с катушек в Афганистане. Светлана с видом добродетели пытается его понимать и рассуждает о том, что он, должно быть, главный её герой. И передаёт разговор, не спросив его разрешения. Я бы так не делала никогда. С этим мужиком я кое в чём соглашусь. Он тогда ей правильно говорил. Ты не была в Афганистане - вот и не трогай Афганистан. Это слишком трудная тема, чтобы в неё лез человек, который не был в Афганистане, и написал о нём так, чтобы никого не обидеть.
А Светлана не добродетель, которая всех пытается понимать и относиться с трепетом и заботой. Когда вышли "Цинковые мальчики", на Алексиевич подавали в суд. Я только сейчас это узнала. Алексиевич обвиняли в том, что она извратила многие факты, писала что-то от себя, представляла наших солдат озверевшими и безжалостными садистами, которые выполняли приказ и не думали головой. Ну я согласна, что у многих проблемы с психикой после войны. Это я и сама замечала, общаясь с афганцами. О большем говорить не берусь, а уж тем более рубить сплеча. Но скажу о том, что если большинство истцов были простые люди, которые не могли нормально предъявить претензии (не было у них красноречия и юридической подкованности), то слова И. С. Головневой, матери погибшего офицера, мне помогли избавиться от сомнений. Когда я читала её рассказ, у меня постоянно складывалось впечатление, что эта дама со странностями. Своего погибшего сына она любила больше, чем всю семью. Но это ещё может быть. Всё зависит от характера. С кем-то ты легко уживаешься, с кем-то - не очень. В семье родители явно были убеждённые коммунисты. В восемь лет их Юра страницами наизусть цитировал "Как закалялась сталь". Явно же не сам зазубрил, а с подачи родителей. И мать отправила его на войну, потому что Родина, долг.... Теперь понятно, что это был за странный рассказ о, мягко скажем, странной мамаше. Это отсебятина Алексиевич. В интернете есть слова матери, которые были сказаны на суде. Там совсем другая история. Мать любила всех одинаково, а Юра просто читал не только детские книжки, но и даже взрослую литературу. И по стилю видно, что мама Юры - женщина адекватная, а не фанатичная комсомолка. У неё с мозгами порядок. Она очень правильно сделала, что рассказала правду о себе и сыне. Я бы тоже в суд подала. И, соответственно, сведения о том, что солдаты все поголовно не выполняли долг перед Родиной, веря в справедливость своего дела, а убивали не рассуждая, потому что это приказ, о чём и признались Алексиевич, я ставлю под знак вопроса. А не отсебятина ли это, как было с И. С. Головневой? Ну да, бывает состояние, когда, кажется, взял бы автомат.... Но почувствуйте разницу: состояние стресса, когда агрессия прёт, и поведение дуболома, который мочит всех без разбору, потому что просто так хочется.
Как она работала с теми, кто давал ей этот материал? Почему никто из тех людей, чей рассказ она отобрала, не видел текст до печати, не имел возможности возразить и поставить подпись, одобрив текст? Ладно ещё газеты-журналы, но при издании книги всегда ведётся работа с авторами. А здесь Светлана - единоличный автор. Что хочет, то и воротит. Только вот фамилии в книге и её рассказы - чужие. От других людей. Почему-то с ними не посчитались. А они должны были прочитать и поставить подпись у своей части. Тогда в суде у Светланы были бы железные доказательства, что она ничего не насочиняла. Вот текст, вот подпись, вот то, что вышло в печати. Сверяйте! Всё слово в слово в печати то же, что было там. Автор видел свой текст. Другое дело, что если бы автор читал этот текст до печати, до суда бы дело не дошло. Он бы внёс коррективы ещё на стадии редактуры. Если он сболтнул что-то спьяну, или от расстройства, вспомнив Афганистан, или Света что-то переврала, всё бы было исправлено.
