Данную книгу мне довелось прочитать лишь после просмотра фильма "3096 дней", что, пожалуй, немного испортило впечатление. Но я осталась довольна, как человек, в своё время очень интересовавшийся подробностями жизней маньяков и тех, кому довелось стать их жертвами.
Сама я многожды закатывала глаза, когда слышала это премерзкое словосочетание "стокгольмский синдром" (придуманное вовсе не специалистами в области психологии и психиатрии, а журналистами) или "любовь/симпатия к похитителю", т.к. понимала, что в экстремальных ситуациях это всего лишь попытка жертвы адаптироваться и не более того - никакой там любви нет, а вот зависимость и желание оградить себя от огромных объёмов боли - есть.
Сама Наташа в своей книге подтверждает это:
Сближение с преступником – не болезнь. Создание для себя кокона нормальности в рамках преступления – не синдром. Наоборот. Это стратегия выживания в безвыходной ситуации гораздо более разумная, чем банальная классификация, за которую цепляется общество, где преступник – кровожадная бестия, а жертва – беспомощный ягненок.
Однако же, журналисты, диванные знатоки психологии экстремальных ситуаций и состояний и прочие начали даже неприкрыто осуждать Кампуш после её освобождения, совсем не стараясь понять того, через какой ужас она прошла, и бросаясь фразами в духе"а я бы сразу сбежал(а)!", "если она так долго не сбегала, значит, ей всё это нравилось" и "да можно было бы исхитриться и уже убить его за эти годы.. как-нибудь".
Особенно мне не могли простить, что я отказалась осудить Похитителя, как того от меня ожидала общественность. От меня не хотели слышать, что нет абсолютного зла и существует не только белое и черное. (...) Как только я начинала рисовать более неоднозначный портрет Похитителя, люди закатывали глаза и опускали взгляд. Их всегда неприятно задевает, если их категории добра и зла подвергаются сомнению, вступая в конфронтацию с аргументом, что персонифицированное зло тоже может иметь человеческое лицо. Ничто не бывает только черным или белым. И никто не может быть только хорошим или плохим. Это относится и к Похитителю. Это слова, которые странно слышать от жертвы похищения. Потому что они нарушают равновесие устоявшихся понятий о добре и зле, которым охотно следуют люди, чтобы не потерять ориентацию в мире, полном теней. Когда я говорю об этом, я читаю на лицах оппонентов раздражение и неприятие. Участие в моей судьбе, носившее еще недавно доброжелательный характер, становится прохладным и перерастает во враждебность. Люди, не имеющие ни малейшего понятия о сути заточения, оспаривают мою способность разумного суждения о собственных переживаниях термином — Стокгольмский синдром.
Во время чтения, безусловно, читатель сочувствует Наташе Кампуш, НО: её не хочется именно жалеть как инфантильное, слабое и беззащитное существо. Она не относится к тем жертвам, что лишь бесконечно сетуют на судьбу и безутешную долю. После возвращения она смогла реабилитироваться, пожалуй, настолько, насколько это вообще возможно после подобных событий (о чём, например, говорит её карьера). Биографию сильного человека, попавшего в кошмарную ситуацию, читать куда приятнее и полезнее, нежели бесконечный поток жалости (и только) к себе.
Поэтому "3096 дней" безусловно можно порекомендовать для прочтения, особенно людям, заинтересованным в виктимологии или же в криминологии в целом.
