Жуткое произведение!
Я понимаю, что автор задумывал пьесу как демонстрацию необратимых изменений, постигших социальный строй России конца девятнадцатого-начала двадцатого века, которые не каждому пришлись по душе, и дублировать то, что уже было сказано, смысла я не вижу. Сакцентирую внимание на поведении героев, показавшемся мне, мягко говоря, неестественным. "Вишнёвый сад" — не первое и не последнее классическое произведение, прочитанное мною. Это я к тому, что аргумент "Так было принято писать/себя вести!" не принимается. Поскольку ни одно из предшествующих не вызывало столько вопросов к действиям персонажей.
Любовь, Аня и Варя ведут себя чересчур слащаво даже для кисейных барышень. Чуть что, бросаются в слёзы. Ластятся друг к другу, словно не в силах наластиться. Вот скажите, вы бы стали рыдать, если бы увидели просто мёрзнущего человека, пускай даже близкого? А вот Аня бы стала. Любовь патологически добрая и мечтательная: регулярно застревает в воспоминаниях о юности, разбрасывается деньгами, будто не желая признавать, что находится в бедственном положении, и её видение в саду только усиливает впечатление женщины не совсем адекватной. Дальше — больше. У горничной Дуняши какая-то навязчивая идея, связанная с собственной "нежностью". Она не использует фразу:
Я нежное существо.
как оправдание, а пытается просто навязать этот факт окружающим. Неведомо, с какой целью. Фирс несёт старческий околошизофренический бред и выглядит глубоко несчастным, ведь никто уже не обращает на него внимания. Гаев испытывает тревожную потребность в словоблудии. Его разговор со шкафом... просто без комментариев. Лопахин предстаёт обыкновенным "познавшим жизнь" циником, но, как только заявляет, что приобрёл вишнёвый сад, разражается смехом умалишённого. Прибавьте к этому Пищика со специфическими шутками, Епиходова с расстройством внимания и суицидальными наклонностями да фетишиста-Яшу, обращающегося к Дуняше "ОГУРЧИК", и получится мем про смирительную рубашку да беды с башкой. Я бы не сказала, что герои прям безумные-безумные. Но если брать от каждого понемногу, если учесть все странные реплики, а также полумистические детали вроде полупрозрачного города, тёмного леса, звука лопающейся струны, раздающегося точно из потустороннего измерения и характеризующегося как нечто "неприятное", паззл складывается зловещий. Так и ждёшь, что из глубины сада какая-то психоделическая чертовщина выскочит... И этот Фирс, не отправленный в больницу, засыпающий безвременным сном в залитом апокалиптическим светом вишнёвом саду -- призраке давно минувших дней... Страшно и обаятельно.
Это не столько минус, сколько факт, вызывающий скорее интерес и смятение, нежели дискомфорт и ужас. Поэтому пять из пяти. Я не настолько наглая, чтобы опровергать гениальность Чехова. 
