О таких фильмах, как "Ночи Кабирии" (1957), трудно что-то писать.
Ведь для такой истории важно всё, даже танец чернокожих танцовщиц в шикарном ночном клубе и даже коробка конфет, уроненная в лужу во время полицейской облавы.
Этот фильм не о доверчивой проститутке из послевоенного Рима, и не об её украденной сумочке, и не о том, что "что бы ни случилось, нужно встать и идти дальше", и не о том, что "вот как бывает с теми, кто не учится на своих ошибках".
И не о "солнечной" женщине в "жестоком мире", "по-детски непосредственной", которая непременно однажды вдруг "встретит своё счастье".
Кабирия - плоть от плоти мира, в котором живёт, с его нищетой, кошмарным пригородом и обрывками газет на траве, где закусывают, выпивают и отплясывают под радио прихожане, чуть ранее заходившиеся в религиозном экстазе - когда даже мафиози средней руки, с ногами изувеченными подельниками, готов был поверить, что вот-вот отбросит костыли и пойдёт. Чуда не случилось, но никто о том и не печалится, все уже обо всём забыли.
Кабирия, как всякий человек, ищет понимания и любви, там, где может. Её удел - ночные бедные улицы Рима, пригород, заштатное варьете с заезжими шарлатанами всех мастей.
Но никому из случайных людей нет до неё дела - благотворитель думает о своём; святой отец говорит прописные истины, повернувшись к ней спиной и ни во что не вникая; а фокусник, нацепивший шапочку с дьявольскими рожками, просто превращает её в реквизит для своего выступления. И не потому, что эти люди жестоки, просто таков этот мир.
А что до по-настоящему жестоких людей - ни один из обманувших ее любовников никогда не пожалеет о содеянном.
В богатых районах, куда попадала Кабирия - что в роскошном ночном клубе, что на вилле лощёного актера - то же самое. Она там что-то вроде приблудного щенка, которого подозвали скучающим жестом. Кабирия там не нужна - как не нужны и другие женщины, пусть моложе и красивее, так элегантно выдыхающие сигаретный дым.
С наивным упорством Кабирия ждёт чуда - и просит деву Марию, чтобы жизнь её изменилась. И напивается, когда видит, что после мессы всё осталось, как было. Но чудо всё-таки произошло, пусть и через чудовищное испытание.
...
Когда Кабирия поднимется, она подберёт сорванные цветы, оставив на земле уже ненужную нелепую шляпку и побредёт к дороге. Увидев её улыбку, понимаешь, что за неё можно больше не беспокоиться.
Это не улыбка разочарования или горечи, и не надежды, и не радости выжившего. За ней что-то, что очень трудно объяснить.
Иногда после совершенно невыносимых испытаний наступает момент кристальной ясности, когда так сильно и спокойно осознаешь себя - возможно, это и ощутила Кабирия.
И больше она не будет ни жаловаться равнодушным людям, ни так надрывно отстаивать себя, сходу перечисляя, как богат её крошечный домик на отшибе, ни жить какими-то выдумками о том, что вот придет незнакомец и укроет её под плащом. Жизнь Кабирии вряд ли изменится внешне, но внутренне она уже изменилась разительно и необратимо.
...
Джульетта Мазина, сыгравшая Кабирию - такая хрупкая, маленькая и фантастически талантливая. Такой мимики и взгляда я ни у кого еще не видела.
И эти метаморфозы: от порывистых движений и растерянности в начале фильма - к спокойному достоинству в его конце, от противостояния хамоватой публике - до жажды любви и счастья во время сеанса гипноза.
....
Редкий, сильный и какой-то неисчерпаемый фильм.
