"Зулейха открывает глаза" Гузель Яхина — отзыв

Ниже будет текст, который я писала в 2015 году: тогда книга мне очень понравилась и я ее рекомендовала к прочтению — мол, что бы там ни было в прошлом, всё равно это наша с вами история, которую нельзя забывать.

А сейчас, перечитал её заново, я не понимаю: о, что мне здесь нравилось, ааа!..

Реально какое-то давление на эмоции и умалчивание о некоторых фактах (например, Муртаза - кулак, а кулаки — плохие люди, с этим никто не спорит. Но — почему в книге всё это осталось за кадром, я так и не поняла... В общем, много вопросов появилось после второго прочтения, не только к самой Зулейхе, но и к людям вокруг неё, и на эти вопросы у меня нет ответов, и послевкусие после прочтения какое-то... гнетущее, всё настроение испорчено.

Наверное, я выросла, и теперь мне нравятся совсем другие книги.

Оценку снижаю, и радуюсь, что так и не купила эту книгу в бумажном варианте.

Часть заголовка тоже поменяла: первое предложение - сейчас написала, вопрос — из заголовка 2015 года.

 

==

 

Сильная книга, пронзительная, местами - до слез, местами - до мурашек и волосошевеления, книга - о нашем прошлом, о прошлом, которое было и которое НЕЛЬЗЯ забывать - 30-е годы двадцатого века, самый пик коллективизации и раскулачивания, сотни и миллионы ссыльных вынуждены осваивать негостеприимные земли тайги в Сибири и не только... книга, которую желательно прочитать.

 

Официальная аннотация -

Гузель Яхина родилась и выросла в Казани, окончила факультет иностранных языков, учится на сценарном факультете Московской школы кино. Публиковалась в журналах «Нева», «Сибирские огни», «Октябрь».

 

Роман «Зулейха открывает глаза» начинается зимой 1930 года в глухой татарской деревне. Крестьянку Зулейху вместе с сотнями других переселенцев отправляют в вагоне-теплушке по извечному каторжному маршруту в Сибирь.

 

Дремучие крестьяне и ленинградские интеллигенты, деклассированный элемент и уголовники, мусульмане и христиане, язычники и атеисты, русские, татары, немцы, чуваши – все встретятся на берегах Ангары, ежедневно отстаивая у тайги и безжалостного государства свое право на жизнь.

 

Всем раскулаченным и переселенным посвящается (с).

Знаете, я немножко не согласна с аннотацией... потому что книга, как ни крути, а всё-таки о жизни одной татарской женщины по имени Зулейха - мужней жены из глухой деревеньки, семья которой была признана *отъявленными кулаками* и во имя *перевоспитания* на благо страны их, ссыльных кулаков и не только отправили из Красной Татарии в дремучую сибирскую даль...

И, несмотря на всё это - в основном мир книги описывается глазами Зулейхи, неграмотной крестьянки, которая жила как умела, старалась угодить всем и вся - мужу и свекрови особенно, и которая со страхом взирала на произошедшие перемены - продразверстка, сдача зерна, всеобщая коллективизация, страшное и непонятное слово *калхус* витает над ними, и что особенно страшнее - как отдать корову и лошадь в этот *калхус*, своих кормильцев? А жить-то потом как?!

Но красноордынцы об этом нисколько не задумываются. Надо - значит надо. А с теми, кто сопротивляется и русских слов не понимает - разговор короток, дорога длинна...

Всего несколько выстрелов - и жизнь Зулейхи круто меняется.

"Зулейха открывает глаза" - именно такими словами начинается наша книга, которая условно поделена на две части - ДО и ПОСЛЕ.

До - размеренная и спокойная жизнь до прихода большевиков, до Красной Армии, до возмутительного переворота всех старых ценностей и традиций... новый мир, бушующий в Гражданской войне, новые порядки, новые правила и условия жизни - это на самом деле страшно.

После - это долгая, мучительная дорога в Сибирь, на поселение во имя искупления прежних грехов, типа - всю жисть вы, кулаки, измывались над бедняками-крестьянами, и вот теперь вам советская власть покажет кузькину мать великодушно даст шанс исправиться, послужить на благо Родины... А умрете - туда вам и дорога, плакать никто не будет.

Страшно? А ведь это было. Это жизнь. Жизнь, что была раньше, в начале ХХ века - и смута с разрухой, и Большой Голод, и выживание кое-как... и поневоле задумаешься: а ведь одному человека дай несметные мульёны - и он их промотает за пару лет. А другому - дай десять рублей, и через несколько лет не узнаешь его - поднялся человек из нищеты, сумел с умом распорядиться деньгами...

Конечно, я несколько утрировала вышенаписанное, но - не могу отделаться от мысли, почему многих и многих зажиточных селян, по себе знающих, чтО такое земля, хлеб, ежедневный труд, чтобы семью накормить... и их тоже раскулачили бравые и горячие хлопцы-красноармейцы, красноордынцы, как называет их Зулейха - страшные и опасные.

Раскулачивали просто за то, что они были *единоличниками*, не хотели делиться нажитым добром... знали цену приобретенным вещам... знали цену посевному зерну, наконец. Нет зерна - будет голод.

Есть в книге и как бы мимолетные строки про голод... страшный, неумолимый голод, о котором повествуют скупые строчки... и вместе с тем эти строчки - бьют по-больному, наотмашь.

Например, считается, что мать должна и обязана кормить детей... а что делать, если детей - несколько, в том числе и грудничок? Грудничку-то положим, материнского молока хватит, а остальным? Когда в доме хоть шаром покати, и коры у деревьев в ближайшем лесу уже нет?..

Мать, не дающая своим детям молоко... это надо прочитать самим.

Книга *Зулейха открывает глаза* в первую очередь притягивает к себе внимание несколько странным, необычно-цепляющим названием - кто такая эта Зулейха? Почему она открывает глаза? Почему это, казалось бы, простое и обыденное действие - зафиксировано в названии книги?..

И, привлеченная любопытством, ты начинаешь читать...

И тебя захватывает с первой страницы, с первых строк - с того самого момента, когда Зулейха открыла глаза в темноте, убедилась, что муж спокойно спит, и осторожно слезла со своей лежанки и прямо так, босиком, в лютую зиму-то! - полезла в одно место... тайком, чтобы её не застали ни муж, ни свекровь.

И дальше тебя захватывает - как и что, зачем и почему Зулейхе пришлось сделать ЭТО?..

И чем дальше - тем страньше страшнее... вроде бы простые, понятные, местами скупые, местами пышноцветущие слова и строки автора... а сколько глубинного смысла скрывается в этих, казалось бы, самых простых словах, как русских, так и татарских порой!

Раньше была Золотая Орда - великая и могущественная, которая безжалостно собирала дань со славянских племен. А теперь, размышляет Зулейха, временя поменялись - теперь на вершине власти Красная Орда, и эти опасные красноордынцы ничем не отличаются от татаро-монгольцев - безжалостно и неумолимо требуют свою *дань* - зерно, продукты, живность, инструменты - всё во имя странного и загадочного *калхуса*, который пугает её, Зулейху...

А красноармеец Игнатов, посланный *выполнять план* - что ему церемониться с этими невежественными, дремучими и социально опасными элементами? Сказано - надо, значит НАДО, и нефиг прятать зерно и курей при их приближении!.. А ослушников - в ссылку, без разговоров!!

У Зулейхи, неграмотной крестьянки, плохо понимающей русский язык, своя правда. Свою же правду имеет и Игнатов, молодой человек, опьяненный революцией и линией партии, жаждущий желанием бороться с врагами, уничтожать их без капли сожаления. Каждый живет в своём мире... и однажды эти миры столкнулись.

Кто победит - это глупый вопрос, как мне кажется. Что взять, например, с наивной старушки, которая хотела как лучше - задобрить, умилостивить дух новенького трактора, единственного в округе, и - она всего-навсего скормила евойному мотору некоторое количество яиц и хлеба. Ну а то, что трактор перестал работать - это чьи проблемы, председателя колхоза или той самой старушки?..

Или - что взять с горячего духом пацана, который рвется в бой, в самую гущу событий, а начальство сказало ему - так и так, вот тебе бумаги, вот тебе ссыльные, сопровождай их, вези в Сибирь, да поживее! И попытки поспорить с начальником ни к чему хорошему не привели... что лучше - вовремя смолчать или взбаламутить бучу в попытках отстоять свою собственную точку зрения?..

Да, не всё было так просто с обеих сторон - ссыльных и их охраны, бесправных и социально опасных врагов народа и тех, кто воображал себя оплотом советской власти, кто ненавидел кровных врагов, что десятилетиями пили кровь из бесправного рабоче-крестьянского люда... короче, кто они - граждане враги, пиявки и *ненужные* люди, или всё-таки они - ЛЮДИ, достойные хотя бы нормального куска хлеба? Или - помрут, так туда им и дорога, будут знать, как бунтовать и мешать стране советов?..

И поневоле станет задумываться тот парниша: навязанные ему ссыльные - социально опасные элементы вперемешку с дремучим хрустьянством и гнилой ленинградской интеллигенцией - как к ним относиться? Как к отбросам общества? А эти ленинградские старики, которые выжили из ума - кто они, рухлядь да еденное молью старичье? Или их советы всё-таки окажутся дельными и ценными на берегу холодной Ангары, когда неотвратимо надвигается зима? А зимы в Сибири - ого-го!

Юношеский взор горячий против пыли времени и истории - что будет дальше?..

Имеет место быть в книге и непостижимая женская логика... благодаря которой смогут связаться самыми причудливыми образами разные ниточки - например, профессор медицины, слегка того, мягко говоря и женщины, которой её мужчина, этот строгий военный с холодными серыми глазами бросил прямо в лицо: любят - детей!, повернулся и - ушел... И вся надежда только на прославленное светило медицины, чей адрес мама некогда записала в блокнотике.

Или - представьте себе, что где-то там, на берегу суровой Ангары живет ребенок, не знающий, что такое корова или коза, представляющий себе глухое татарское селение Юлбаш в сто домов - огромнейшим пространством, в котором так легко заблудиться, зато таинственный Ленинград с каменными же домами и улицами представляется ему маленьким и неприметным... и очень жалко ему бедных жителей Ленинграда - мерзнут они, поди, в своих каменных жилищах... дров не напасешься, каменные-то нары зимой совсем не греют...

Или - начальник поселения ссыльных, который последние годы живет в своё удовольствие - ест-пьет вволюшку, с бабами развлекается, короче - на жизнь не жалуется. И, быть может, единственное ценное, что он сделал в своей никчемной жизни - это кинул в огонь папку *Дело*...

Зато я могу сказать, почему и чем меня так сильно зацепила эта история, Зулейхи и других - мой прадед тоже был из тех, раскулаченных, этапировали его далеко-далеко... короче, пропал человек без вести, до сих пор нет никакой информации...

А в книге просто и понятно описано, как и почему могут пропасть важные бумаги, как исчезают порой люди - живые люди, а не безликие строчки- ФИО в документах, как случается, что был человек - и нет его! И главное - почему одни люди становятся другими, начисто забывая прошлое...

Или они-таки НЕ забывают прошлое? Но вернуться всё-таки не могут?.. Одни вопросы...

 

Цитаты из книги (они же в картинках) -

Угодить духу - дело непростое. Знать надо, какой дух что любит. Живущая в сенях бичура, к примеру, - неприхотлива. Выставишь ей пару немытых тарелок с остатками каши или супа - она слижет ночью и довольна. Банная бичура - покапризнее, ей орехов или семечек подавай. Дух хлева любит мучное, дух ворот - толченую яичную скорлупу. А вот дух околицы - сладкое. Так мама учила (с).

 

Сколько лет она замужем? Пятнадцать из своих тридцати? Это даже больше половины жизни, наверное. Надо будет спросить у Муртазы, когда он будет в настроении, - пусть подсчитает (с).

 

- А ты не сможешь. Ни ударить, ни убить, ни полюбить. Злость твоя спит глубоко и не проснется уже, а без злости - какая жизнь? Нет, не жить тебе никогда по-настоящему. Одно слово: курица... и жизнь твоя - куриная, - продолжает Упыриха, с блаженным вздохом откидываясь к стене. - Вот у меня была - настоящая. Я уже и ослепла, и оглохла - а всё ещё живу, и мне нравится. А ты не живешь. Поэтому не жалко тебя (с).

 

Игнатов не понимал, как можно любить женщину. Любить можно великие вещи: революцию, партию, свою страну. А женщину? Да как вообще можно одним и тем же словом выражать своё отношение к таким разным величинам - словно класть на две чаши весов какую-то бабу и Революцию? Глупость какая-то получается. Даже и Настасья - манкая, звонкая, но ведь всё одно - баба. Побыть с ней ночь, две, от силы полгода, потешить своё мужское - и всё, довольно. Какая уж это любовь. Так, чувства, костер эмоций. Горит - приятно, перегорит - сдунешь пепел и дальше живешь. Поэтому Игнатов не употреблял в речи слово любить - не осквернял (с).

 

За всю жизнь она не произнесла столько раз *я*, как за месяц в тюрьме. Скромность украшает - не пристало порядочной женщине якать без повода. Даже язык татарский устроен так, что можно всю жизнь прожить - и ни разу не сказать *я*: в каком бы времени ты ни говорил о себе, глагол встанет в нужную форму, изменит окончание, сделав излишним использование этого маленького тщеславного слова. В русском - не так, здесь каждый только и норовит вставить: *я* да *мне*, да снова *я*... (с).

 

- Ангара - она ведь как... - матрос, польщенный вниманием приезжего командира, оставляет своё занятие, поворачивается к Игнатову, продолжает втолковывать своё: - ...кому - мать, кому - сестра, кому - мачеха. А кому и вовсе могила (с).

 

Тетерева здесь - жирные и глупые. Пялят на Игнатова круглые черные глазищи под толстыми красными дугами бровей и не улетают. Он подходит на расстояние нескольких шагов, стреляет в упор. Мягкие тельца взрываются фонтанами черных перьев, запоздало вздрагивают крыльями, роняют мелкие хохлатые бошки в траву. А с соседних деревьев уже с любопытством таращатся сородичи: что там случилось, что? и мы хотим посмотреть, и мы... Набил штук шесть - по количеству патронов в барабане. Связал горлышки завалявшейся в кармане веревкой - получились две увесистые связки. Пошел обратно на берег (с).

 

- А ты постарайся! - Кузнец вырывает из игнатовских пальцев лук, запихивает в широкую пасть, перемалывает зубами. - Ты думаешь, для чего мы колхоз создаем, голуба - чтобы ты тут в одну харю репу свою трескал? У тебя - четыреста пар рук! Изволь - потрудись и поделись с государством! (с).

 

А Илья Петрович маялся. Его томило большое и сложное чувство, смесь вдохновения, тоски, давно забытого юношеского восторга, отчаяния и какой-то щемящей нежности к не созданной ещё и даже толком не придуманной росписи. Ещё неделю назад, допиливая одиннадцатый за день сосновый ствол или впрягаясь в веревочную сбрую для трелевания бревен к катищу, он даже представить себе не мог, что будет стоять вот так, подняв лицо к потолку - бескрайнему полотну, на котором уже мерещились ему, проступали на желтой фанере и лица, и города, и страны, и времена, и вся человеческая жизнь - от самого её зарождения до призрачных будущих горизонтов (с).

 

*Жена - это пашня, на которой муж сеет семена потомства, - учила её мать перед тем, как отправить в дом Муртазы. - Пахарь приходит на пашню, когда возжелает, и пашет её, пока есть силы. Не приличествует пашне перечить своему пахарю. Она и не перечила: сжимала зубы, затаивала дыхание, терпела; сколько лет жила, не зная, что бывает иначе. Теперь - знала (с).

 

Игнатов начинает собирать вещи. Да что собирать-то? Гражданская пара одежды - на нем. Вид из окна в трубочку не свернешь, в чемодан не положишь. Больше нечего брать - нет у него хозяйства, не обзавелся. Даже чемодана - и того нет. Уйдет отсюда пустым, как и пришел. И в душе тоже - пусто, как вынули всё (с).

Книгу читать - однозначно рекомендую, я обязательно найду и поставлю её себе на полочку, в переплете, пахнущую непередаваемыми ароматами бумаги и типографской краски... чтобы однажды перечитать заново, с головой окунуться в эту незабываемую историю, в которой всё-таки важны человеческие чувства, нежели приказы партии. История, которая не отпускает меня вот уже третий день.

История, которая и рядом не стоит с такими *шедеврами*, коими именуют книги *Малыш 44* и *Весь невидимый нам свет*, и кои нынче некоторыми считаются типа эталонами... История, благодаря которой я поняла, что всё-таки нужно ценить НАШЕ время и не роптать на то, что в магазинах нет сыра нужной марки. История, оборвавшаяся неожиданно, что заставляет меня думать и размышлять о её героях, гадать, как сложатся их дальнейшие судьбы и втайне страстно желать продолжения оной...

История, в которой нет безумных идеологий и восхвалений советской власти, история, в которой описана просто жизнь - такой, какой она была, без прикрас и прочего.

История, которая не оставит вас равнодушными, я надеюсь.