Как и для многих женщин моего поколения, моей "Римской империей" является Российская империя и Революция 1917 года. Быт этой эпохи перемен через призму писателя и интеллигента Мариенгофа отражена в повести "Циники".
Скажу сразу, читать книгу после 2022 года - больно. Параллели, которые начинаешь невольно проводить от страницы к странице. Даже ситуация где Ольга сетует на то, что сейчас будет сложно достать гирленовскую краску для губ так четко совпадает с моментом, когда из России массово стали уходить бренды. Вот уж воистину: в России каждые 100 лет не меняется ничего.
Главные герои живут и любят на фоне разрухи, голода, войн, арестов и расстрелов. Любят не наивной чистой любовью французских романов, а натуралистической. Без вензелей и прикрас. Со всем тем, что есть в жизни всех неидеальных людей. Таким героям не хочется сочувствовать даже, однако эти наглецы способны выбить из вас слезу ближе к концу. В основе жизни - побег от реальности в свой мани-мирок с цинизмом, эскапизмом и шоколадными конфетами со вкусом пьяной вишни. К слову, это неплохой способ выживать: сидеть в комнатах с теплым светом и светскими беседами, пока на улице серость, метель, холод и людей валит с ног.
На первый взгляд смысла в романе нет. Но это и есть главный смысл. Насколько на самом деле сносна такая праздная жизнь без цели, без будущего, без света в конце всего этого мрака? Сколько можно так выдержать и какой у этой истории финал? И что будет с людьми?
Вообще, вывод который вы сделаете для себя в конце зависит от двух вещей: ваше отношение к героям (или возможность поставить себя на их место, если они вам отвратительны) и ваши политические взгляды и отношение к смене монархии на союз.
Стоит отметить, что проза Мариенгофа - отдельный вид искусства. Созданная им образность способна погрузить тебя в обстоятельства, эпоху, города, в которых никогда не жил. Его речевые обороты лаконичны и точно, лишены графомании, въедаются в мозг формулировками. Путешествия по языку Мариенгофа открыло во мне будто второе дно чувств и восприятие мира, которые доселе я не могла объяснить словами. И это заставляет меня грустить в конце еще больше... Потому что эта та литература, которую мы потеряли очень давно. А теперь не в силах ни повторить, ни вернуть. Ибо упущено уже очень много.
