После нашумевшего «Чтеца» ждешь от автора подобного. И с одной стороны, оказываешься прав: время повествования опять ухватывает эти роковые для многих военные годы. Но с другой – история простирается намного раньше и намного позже сороковых. Война, а точнее – войны, ведь речь касается обеих (Перва и Вторая), пробегает помутневшим пятном, которое, конечно, неприятно нутру, но совершенно не ставится в центр. Маленькие люди живут в маленьких городах и довольствуются малостью. И в этом их счастье. Несчастлив тот, кто пытается достичь неведомое (что именно?) или стать великим (кем?), совершить ч-т-о-т-о, чувствуя в сердце пустоту от обыденности и не в силах соприкасаться изо дня в день с монотонной рутиной. Книга о бескорыстной дружбе, о любви вопреки и желании оставить след после себя.
Немка Ольга с польскими корнями – женщина приземленная и крепко стоящая на ногах, упрямая, умная. Сумевшая лишь своим характером и упорством добиться своего зачисления в женскую педагогическую гимназию, не имея никакой поддержки. Сумевшая пойти против времени и обосноваться самостоятельно в другом регионе, дабы вести спокойную жизнь – без неприязни, недомолвок и осуждения. Сумевшая вырастить и принять чужих детей как своих собственных. Сумевшая пронести свое чувство – любовь простой крестьянки – к господскому сыну и научившая выжимать из этого чувства все соки, урывками льющиеся на нее сквозь года, сквозь всю ее жизнь.
Ольгу Новак неподходящей супругой для своего сына, пусть даже Ольга и свободно говорила по-немецки. Бабушка была недовольна и тем, что девочку тоже назвали Ольгой. Теперь, когда дитя под ее опекой, решила бабка, нужно подобрать внучке немецкое имя вместо славянского.Но внучка воспротивилась. Когда бабка пыталась растолковать ей, почему немецкое имя лучше, чем славянское, Ольга смотрела на нее пустыми глазами. Когда бабка стала предлагать ей на выбор разные немецкие имена, хорошие по ее мнению, от Эдельтруды до Хильдегарды, ни одно из них Ольга не захотела взять себе. Когда же бабка объявила: все, мол, хватит, отныне Ольга не Ольга, а Хельга, то есть зовут ее почти так же, как раньше, девочка скрестила руки на груди, замолчала, на имя Хельга не отзывалась, вообще никак не реагировала. Так, в молчании, они доехали поездом из Бреслау в Померанию, так провели и первые дни по приезде. Потом бабушка сдалась. Но Ольгу с тех пор считала упрямым, невоспитанным, неблагодарным ребенком.
Не сказать, чтобы спойлер, но историческая справка:
Возлюбленный Ольги, Герберт Шрёдер-Штранц, личность историческая: мечущаяся душа, желавшая постигнуть больше, чем суждено понять человеку. В составе немецкой армии он был отправлен в Африку для подавления восстания в немецких колониях, а уехав из горячих песков по состоянию здоровья, продолжил путешествовать по Аргентине, России и Карелии. Исторически знаменит своим походом в Арктику, его целью было проложить судоходный путь по Северо-Восточному проходу. Полярник и часть его команды пропали без вести – Шредеру, руководителю операции, на тот момент было 28. 25 лет (1937) спустя поисковики нашли аббревиатуру судна Шредера, а в 2007году – спальные мешки и аппаратуру той экспедиции.
Книга разделена на три части: первые две суховаты, они повествуют о жизни простой девушки, ее планах и реализации их, третья же – продолжается уже после смерти главной героини в виде десятка писем любимому человеку, где все страхи, боль, тревоги – за себя, за возлюбленного, за работу, за страну, которую она все больше перестает ощущать своей – оживают, а с ними и воскресает Ольга. И никогда она не была более живой, более человечной и близкой находящимся рядом людям – чем сейчас, в этих письмах, исписанных рукой женщины, так много мыслей державших в себе при жизни.
Размеренно, несобытийно (даже несмотря на то, что охватывает очень большой промежуток времени). Перед глазами пролетает жизнь и невольно задумываешься о ее скоротечности. Вот тебе 20, 30..ты живешь своими маленькими целями и думаешь, что у тебя так много впереди, и даже веришь… в эту иллюзию.
Рекомендую предпочитающим неспешный сюжет без всякой пошлости, как и без всяких сковывающих условностях. Хоть не всё, но что-то определенно здесь было моим, а потому с Бернхардом не прощаюсь.
