Истории тоже относятся к хрупким вещам. Как люди и бабочки, как птичьи яйца, сердца и сны. Истории складываются из букв и знаков препинания. Или сплетаются из слов – из произносимых вслух звуков, абстрактных, незримых, исчезающих сразу же после того, как они прозвучат. Что может быть более хрупким?! И однако же некоторые истории – простые, незамысловатые рассказы об удивительных приключениях или о людях, творящих чудеса, о волшебстве и чудовищах, о прекрасном и страшном – пережили всех своих рассказчиков и будут жить еще долго.
Не знаю, какой чёртик с левого плеча решил внушить мне мысль, что прочесть сборник мистически-фантастических рассказов Нила Геймана перед сном - хорошая идея. Но я купилась по доброй воле, а значит, нечего грешить на происки Преисподней. Сама виновата.
С творчеством Геймана у меня сложноватые отношения (как и с многими другими современными писателями), в духе "мне нравятся твои мысли, но не нравится то, как ты их выражаешь". И если, например, у Кинга меня порой раздражает излишнее напихивание в текст "моментов для взрослых", то Гейман, хоть и тоже страдает этим, больше вызывает неприязнь множеством лишних для текста деталей. Да, возможно, иногда я просто не понимаю смысл, заложенный в "синие занавески", я готова закрыть глаза на них, но это не значит, что ими надо заполнять две трети текста. Особенно если речь идёт о рассказах, а не о романах, где нужно хоть чем-то набить авторские листы.
Концентрировать идею и атмосферу в малом формате Гейман умеет - а вот когда начинается растягивание и наливание воды, так и хочется пробежать половину текста невнимательным взглядом и, возможно, упустить при этом интересную фразу или идею. А это не есть хорошо.
Возможно, это сугубо личные предпочтения: я не люблю длинные занудные описания, кучу "многабукв", которыми Гейман создаёт атмосферу. Иногда он напихивает лишнего столько, что атмосфера вместо накаления, напротив, начинает разряжаться: вместо того, чтобы переживать за персонажа, который попёрся в старый тёмный подвал, я начинаю вслушиваться в шелест травы у него под ногами, или рассматривать его новенький пиджак, или слушать, как он в очередной раз предаётся рефлексии...
А мы все ехали через Эрлз-Корт, мимо сотни высоких зданий красного кирпича, претендующих на роль гостиниц, и сотни еще более жалких строений, приютивших пансионы и ночлежки, по хорошим улицам и по дурным. Иногда Эрлз-Корт напоминает мне одну из тех старух, которые еще встречаются время от времени и которые держатся до боли благопристойно и чопорно, пока не пропустят пару рюмок, а тогда уже начинают танцевать на столах и рассказывать всем в пределах досягаемости, какими горячими штучками они были...
Всему своё время и место: иногда и на такие детальки полюбоваться не грех, но мои взгляды насчёт уместности и неуместности их в определенных сюжетных моментах явно не совпадают с Геймановскими, увы.
Для того чтобы составить себе представление об истории, для того чтобы дать представление об этой истории другим, ее следует рассказать. Это деяния уравновешивания, и вместе с тем – это сон. Чем подробнее карта, тем больше сходства она имеет с реальной местностью. Значит, самая подробная карта и будет местностью. Карта, которая будет предельно точной и предельно бесполезной.
История есть карта, которая есть местность. Об этом следует помнить.
Вот над такими мыслесплетениями я регулярно зависаю - и далеко не всегда в хорошем смысле слова. Иногда бывает, что после такого "зависа" приходишь в себя с мыслью "воу, вот это сейчас было гениально закручено", но в случае с Гейманом у меня чаще возникает недоумение: "и зачем вот это вот было намудрено?"
Но есть и исключения. К моему удивлению, рассказ "Запретные невесты безликих рабов в потайном доме ночи пугающей страсти", уже с названия обещавший стать очередной "странностью", оказался чудесным: в меру мистическим, в меру жутким, в меру забавным. Один из главных героев здесь - писатель, и я не могу знать, насколько Гейман выражал через него свои собственные жизненные установки, но мне в его размышлениях почудилась неслабая самоирония.
Молодой человек зябко повел плечами. Потом перебрал в уме стандартные темы фэнтези: автомобили, игра на бирже, сезонные транспортные билеты, домохозяйки и полицейские, советы психологов и реклама моющих средств, подоходный налог, дешевые рестораны, глянцевые журналы, кредитные карточки, уличные фонари и компьютеры...
– Да, это чистой воды эскапизм, – сказал он вслух. – Но не в этом ли главное стремление человека: порыв к свободе, тяга избегнуть обыденности?
Есть в сборнике фразы (или целые рассказы), над которыми поразмышлять полезно и любопытно. Грустно, когда их приходится выдирать из контекста - например, эта мысль взята из рассказа "Горькие зерна", который поначалу показался мне очень любопытным, но в итоге я еле дочитала до конца. Быть может, если бы автор не размазывал его аж на четыре части, он был бы гораздо лучше.
В мире, где все совершенно, можно будет сношаться, не отдавая другим частичку своего сердца. Каждый искрящийся поцелуй, каждое прикосновение тела к телу – это еще один мелкий осколок сердца, который ты больше никогда не увидишь.
С хорошей стороны мне особенно запомнилась маленькая адская зарисовка "Другие люди". Я её уже когда-то встречала на просторах сети, но всё равно с удовольствием перечитала.
Все, что он сделал – из того, чего делать не стоило. Каждый неверный поступок. Каждый обман, когда он лгал и себе, и другим. Каждая мелкая боль – и любая большая боль. Все это вытянули из него, дюйм за дюймом, деталь за деталью. Бес содрал все покровы забывчивости, ободрал все до самой правдивой правды – и это было больнее всего.
Ещё один крупный рассказ, которые не вызвал желания прочитать его "на перемотке" - "Этюд в изумрудных тонах". Любопытная версия конан-дойлевского "Этюда в багровых тонах", как и все истории в этом сборнике, получила мистические и фантастические нотки в добавок к каноническим детективным.
Рада была вновь столкнуться с "Повелителем горной долины" - своеобразным постскриптумом "Американских богов".
А потом его сон заполнился богами: старыми, забытыми богами, нелюбимыми и брошенными богами, и богами новыми, мимолетными испуганными созданиями, одураченными и растерянными. Это было переплетение неправдоподобностей, «колыбель для кошки», которая превратилась в сеть, которая превратилась в спутанный клубок размером с весь мир...
Даже появилась мысль о том, чтобы их перечитать - хотя по-хорошему это стоило сделать ещё после второго сезона сериала в качестве успокоительного 
И чудесно, что сборник заканчивается именно этой новеллой: если бы в финале тоже был какой-то трэш, оценка неминуемо снизилась бы до двойки.
Рекомендую "Хрупкие вещи" с натяжкой: основная масса историй здесь очень на любителя.
~~~
Смотрите также:
